Том 7. Стихотворения - Страница 52


К оглавлению

52
И сквозь холод бесстрастия
Вползёт огневая змея.

«Свободный ветер давно прошумел…»


Свободный ветер давно прошумел
И промчался надо мною,
Долина моя тиха и спокойна, –
А чуткая стрела
Над гордою башнею возвышенного дома
Всё обращает своё тонкое остриё
К далёкой и странной области
Мечты.
Уже и самые острые,
Самые длинные
Лучи
Растаяли в мглистом безмолвии.
Туман поднимается
Над топкими берегами реки.
Усталые дети чего-то просят
И плачут.
Наступает
Моя последняя стража.
Дивный край недостижим, как прежде,
И Я, как прежде, только я.

«Невинный цвет и грешный аромат…»


Невинный цвет и грешный аромат
    Левкоя
Пленительным желанием томят
    Покоя.


Так сладостно склоняться в полусне
    Под тенью
К желанному и радостному мне
    Забвенью, –


Простивши всё, что было в жизни злом
    И мукой,
Стереть и память даже о былом
    Разлукой.

«Столкновение бешеных воль…»


Столкновение бешеных воль,
Сочетание воплей и стона…
Прокажённого радует боль,
Как сияние злого Дракона.


Он лицо поднимает к лучам,
Острупелые тянет он руки,
И смеётся жестоким бичам,
И приветствует дикие муки.


Утешает несносная боль,
Голос бешеной жизни отраден, –
И просыпалась жгучая соль
На сплетенье бесчисленных ссадин.

«Злой Дракон, горящий ярко там, в зените…»


Злой Дракон, горящий ярко там, в зените,
Протянувший всюду пламенные нити,
Опаливший душным зноем всю долину, –
Злой Дракон, победу ты ликуешь рано!
Я из тёмного, глубокого колчана
Для тебя стрелу отравленную выну.


Пред тобою с луком стану без боязни
Я, свершитель смелой беспощадной казни,
Я, предсказанный и всё ж нежданный мститель.
Лук тугой стрела покинет с медным звоном.
Ты на вызов мой ответишь тяжким стоном,
Ты померкнешь, ты погибнешь, злой губитель!

«Два солнца горят в небесах…»


Два солнца горят в небесах,
Посменно возносятся лики
Благого и злого владыки,
То радость ликует, то страх.
Дракон сожигающий, дикий,
И Гелиос, светом великий, –
Два солнца в моих небесах.


Внимайте зловещему крику, –
Верховный идёт судия.
Венчайте благого владыку,
Сражайтесь с драконом, друзья.

«Печальный ангел земле принёс…»


Печальный ангел земле принёс
И розы крови, и жемчуг слёз.


Печальный ангел, зловещий взгляд!
Ты здесь не медли, – вот твой наряд.


Надень из злого земного ткань
Ты сам, – а нам сердец не рань.


Из роз кровавых надень венок, –
С тобой, не с нами разящий рок.


И жемчуг в бармы свяжи, сплети,
И в Божье небо лети, лети.

«Кто на воле? Кто в плену?…»


Кто на воле? Кто в плену?
Кто своей судьбою правит?
Кто чужую волю славит,
Цепь куя звено к звену?


Кто рабы и кто владыки?
Кто наёмник? Кто творец?
Покажите, наконец,
Сняв личины, ваши лики.


Но, как прежде, всё темно.
В душных весях и в пустыне
Мы немотствуем и ныне,
Цепь куя к звену звено.


Нет великого Владыки.
Празден трон, и нем дворец.
Опечаленный творец
Дал личины, отнял лики.

«Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре…»


Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре,
  Что зеленело на просторе,
  Замкнулось в тесный круг.
 Мерцает взор зелёный, изумрудный, –
  Мне кажется, что феей чудной
  Прокинешься ты вдруг.


 Уже не дева ты, – Зелёная царица,
  И смех твой – звон ручья,
И взор зелёный твой – лукавая зарница,
   Но ты – опять моя.


 И как бы ты в траве ни затаилась,
  И чем бы ты ни притворилась,
   Сверкая и звеня, –
 Везде найду тебя, везде тебя открою,
  Зеленоглазая! Ты всё со мною,
   Ты вечно для меня.

«Я к ней пришел издалека…»


Я к ней пришел издалека.
  Окрест, в полях, прохлада.
И будет смерть моя легка
  И слаще яда.


Я взоры тёмные склонил.
  В траву роса упала.
Ещё дышу. Так мало сил.
  Так жизни мало.


Туман восходит, – и она
  Идёт, так тихо, в поле.
Поёт, – мне песнь её слышна, –
  Поёт о воле.


Пришёл. Она ко мне близка.
  В её очах отрада.
И смерть в руке её легка
  И слаще яда.

«Зачем жемчуг-роса в траве?…»


  Зачем жемчуг-роса в траве?
Зачем янтарь-луна ясна, бледна?
Из леса фея вышла. Не одна.
  Но сколько их? Одна иль две?


Ночной ли рой прозрачнокрылых фей
  Свивает мглу в волшебный круг,
И синих сколько в нём зарниц-очей?
  И кто бы смел считать подруг?


  Им счёта нет, – одна иль сто, –
  И блещет свет, и плещет смех.
Но кто со мной в долине той? Никто
Дневной ночных не ведает утех.

«Белый мой цветок, таинственно-прекрасный…»

52