Том 7. Стихотворения - Страница 50

Расцвести ль, зазвенеть ли,
Завязать ли жемчужную нить,
Разорвать ли лазурные петли,
Всё равно – умереть или жить.

«В его устах двусмысленны слова…»

В его устах двусмысленны слова,
И на устах двусмысленны улыбки.
Его душа бессильна и мертва,
А помыслы стремительны и зыбки.

Его любить никто не захотел,
Никто не мог его возненавидеть.
Неузнанным пребыть – его удел, –
Не действовать, не жить, а только видеть.

«Касатики качаются…»

Касатики качаются
Над тихою водой,
Качаются, прощаются
С недолгою красой.

Качаются касатики
У зыбкой глубины,
И бедные лунатики
В их прелесть влюблены.

«О, забвение! Низойди, обмани!..»

О, забвение! Низойди, обмани!
В воспоминаниях тягостны дни.

Прегрешения выше гор.
В заблуждениях обидный позор.

Если счастье манило, оно ушло.
Все дары жизнь разбила, как стекло.

О, забвение! Если бы всё стереть!
Если б всё прошлое могло умереть!

Но судьба говорит: «Только с тобой.
Умри, и всё прошлое уведи с собой».

«Люблю блуждать я над трясиною…»

Люблю блуждать я над трясиною
Дрожащим огоньком,
Люблю за липкой паутиною
Таиться пауком,
Люблю летать я в поле оводом
И жалить лошадей,
Люблю быть явным, тайным поводом
К мучению людей.
Я злой, больной, безумно-мстительный,
За то томлюсь и сам.
Мой тихий стон, мой вопль медлительный, –
Укоры небесам.
Судьба дала мне плоть растленную,
Отравленную кровь.
Я возлюбил мечтою пленною
Безумную любовь.
Мои порочные томления,
Всё то, чем я прельщён, –
В могучих чарах наваждения
Многообразный сон.
Но он томит больной обидою.
Идти путём одним
Мне тесно. Всем во всём завидую,
И стать хочу иным.

«Нарядней осени и лета…»

Нарядней осени и лета,
Улыбкой юною согрета,
И весела и молода,
Вольнолюбивою весною
Она сияла предо мною,
Как незакатная звезда.

Но странно, – отзвуки печали
В её речах всегда звучали,
Такие горькие слова
Она порой произносила,
Что скорби мстительная сила
Брала мгновенные права.

Потом опять цвела улыбкой.
Хотелось верить, что ошибкой
Слова упали с милых уст, –
Как иногда шалун-проказник,
В лесу бродя в весёлый праздник,
Посадит гриб на свежий куст.

«Для меня ты только семя…»

Для меня ты только семя.
Ты умрёшь, – настанет время, –
Жизнерадостную душу
Я стремительно разрушу,
И в могилу брошу тело,
Чтоб оно во тьме истлело.
Из погибшего земного
Созидать я стану снова.
Новый род к тому ж обману
Вызывать я к жизни стану,
Новых образов броженье
Вознесу в осуществленье, –
Но для всех одна кончина.
Всё различно, всё едино.

«Когда я в бурном море плавал…»

Когда я в бурном море плавал,
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.

Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, –
Я власти тёмного порока
Отдам остаток чёрных дней».

И Дьявол взял меня, и бросил
В полуистлевшую ладью.
Я там нашёл и пару вёсел,
И серый парус, и скамью.

И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житиё,
Мою отверженную душу
И тело грешное моё.

И верен я, отец мой, Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал,
И Ты меня из бездны спас.

Тебя, Отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю,
И соблазняя соблазню.

«Истомил меня пасмурный день…»

Истомил меня пасмурный день,
Извела одинокая скука.
Неотступна чуть видная тень, –
Повторений томящих порука.

Впечатлений навязчивых сеть…
Разорвать бы постылые петли!
Не молитвой ли сердце согреть?
О весёлых надеждах не спеть ли?

Но молитвы забыты давно,
И наскучили песни былые,
Потому что на сердце темно,
Да и думы – такие всё злые!

«Верить обетам пустынным…»

Верить обетам пустынным
Бедное сердце устало.
Тёмным, томительно-длинным
Ты предо мною предстало, –

Ты, неразумное, злое,
Вечно-голодное Лихо.
На роковом аналое
Сердце терзается тихо.

Звякает в дыме кадило,
Ладан возносится синий, –
Ты не росою кропило,
Сыпало мстительный иней.

«Люблю тебя, твой милый смех люблю…»

Люблю тебя, твой милый смех люблю,
Люблю твой плач, и быстрых слёз потоки,
И нежные, краснеющие щёки, –
Но у тебя любви я не молю,

И, может быть, я даже удивлю
Тебя, когда прочтёшь ты эти строки.
Мои мечты безумны и жестоки,
И каждый раз, как взор я устремлю

В твои глаза, отравленное жало
Моей тоски в тебя вливает яд.
Не знаешь ты, к чему зовёт мой взгляд,