Что созревает в моей глубине.
«Для чего в этот пасмурный день…»
Для чего в этот пасмурный день
Вдохновенье венчало меня?
Только смутная тень
На душе от порочного дня.
И напрасно кипит напряжённо мечта, –
Этот мир и суров, и нелеп:
Он – немой и таинственный склеп,
Над могилой, где скрыта навек красота.
Над могилой лампада горит, –
Но к чему мне её вопрошающий свет,
Если каменным холодом плит
Умерщвлённый кумир мой бездушно одет?
«Не понимаю, отчего…»
Не понимаю, отчего
В природе мертвенной и скудной
Встаёт какой-то властью чудной
Единой жизни торжество.
Я вижу вечную природу
Под неизбежной властью сил, –
Но кто же в бытие вложил
И вдохновенье, и свободу?
И в этот краткий срок земной,
Из вещества сложась земного,
Как мог обресть я мысль и слово,
И мир создать себе живой?
Окрест меня всё жизнью дышит,
В моей реке шумит волна,
И для меня в полях весна
Благоухания колышет.
Но не понять мне, отчего
В природе мёртвенной и скудной
Воссоздаётся властью чудной
Духовной жизни торжество.
«Царевной мудрой Ариадной…»
Царевной мудрой Ариадной
Царевич доблестный Тезей
Спасён от смерти безотрадной
Среди запутанных путей:
К его одежде привязала
Она спасительную нить, –
Перед героем смерть стояла,
Но не могла его пленить,
И, победитель Минотавра,
Свивая нить, умел найти
Тезей к венцу из роз и лавра
Прямые, верные пути.
А я – в тиши, во тьме блуждаю,
И в лабиринте изнемог.
И уж давно не понимаю
Моих обманчивых дорог.
Всё жду томительно: устанет
Судьба надежды хоронить,
Хоть перед смертью мне протянет
Путеводительную нить, –
И вновь я выйду на свободу,
Под небом ясным умереть
И, умирая, на природу
Глазами ясными смотреть.
«Что дорого сердцу и мило…»
Что дорого сердцу и мило,
Ревнивое солнце сокрыло
Блестящею ризой своей
От слабых очей.
В блаженном безмолвии ночи
К звездам ли подымутся очи, –
Отраден их трепетный свет,
Но правды в нём нет.
Сойду ли в подземные ходы,
Под мшистые, древние своды,
Является что-то и там
Пугливым очам.
Напрасно и очи закрою, –
Виденья встают предо мною,
И даже глубокие сны
Видений полны.
Явленья меня обступили,
И взор мой лучи ослепили,
Я мрака напрасно ищу
И тайно грущу.
«Больному сердцу любо…»
Больному сердцу любо
Строй жизни порицать.
Всё тело хочет грубо
Мне солнце пронизать,
Луна не обратилась
В алтарную свечу,
И всё навек сложилось
Не так, как я хочу.
Кто дал мне это тело
И с ним так мало сил,
И жаждой без предела
Всю жизнь меня томил?
Кто дал мне землю, воды,
Огонь и небеса,
И не дал мне свободы,
И отнял чудеса?
На прахе охладелом
Былого бытия
Природою и телом
Томлюсь безумно я.
«Кругом обставшие меня…»
Кругом обставшие меня
Всегда безмолвные предметы,
Лучами тайного огня
Вы осиянны и согреты.
Безумно-радостной мечтой
Себя пред вами забавляю, –
За вашей грубой пеленой
Нездешний мир я различаю.
От места к месту я иду,
Природу строго испытую,
И сокровенного всё жду,
И с тем, что явлено, враждую.
Вовек, быть может, обрести
Предвечной тайны не сумею,
Но к ней ведущие пути
Я не исследовать не смею.
Иду в пустынные места,
Где жизнь всё та же, что и прежде,
И шуму каждого листа
Внимаю в трепетной надежде.
К закату дня устав искать,
Не находя моей святыни,
Спешу в мечтаниях создать
Черты таящейся богини.
Какой-то давний, вещий сон
Припоминаю слабо, смутно:
Вот, вот маячит в сердце он, –
И погасает поминутно…
Или надежды устремлять
К тебе, таинственно грядущей,
К тебе, святую благодать
Успокоения несущей?
И только ты в заветный срок,
Определив конец дорогам,
Меня поставишь на порог
Перед неведомым чертогом?
«Злое земное томленье…»
Злое земное томленье,
Злое земное житьё,
Божье ли ты сновиденье,
Или ничьё?
В нашем, в ином ли твореньи
К истине есть ли пути,
Или в бесплодном томленьи
Надо идти?
Чьим же творящим хотеньем
Неразделимо слита
С неутомимым стремленьем
Мира тщета?
«Полуночная жизнь расцвела…»
Полуночная жизнь расцвела.
На столе заалели цветы.
Я ль виновник твоей красоты,
Иль собою ты так весела?
В озарении бледных огней
Полуночная жизнь расцвела.
Для меня ль ты опять ожила,
Или я – только данник ночей?
Я ль тебя из темницы исторг
В озарение бледных огней?
Иль томленья томительных дней –
Только дань за недолгий восторг?
«Впечатления случайны…»