Свои порывы узнаю.
Я снова слит с моей природой,
Хотя доселе не решил,
Стремлюсь ли я своей свободой,
Или игрой мне чуждых сил.
Но что за гранью жизни краткой
Меня ни встретит, – жизнь моя
Горит одной молитвой сладкой,
Одним дыханьем бытия.
«Давно мне голос твой невнятен…»
Давно мне голос твой невнятен,
И образ твой в мечтах поблёк.
Или приход твой невозвратен,
И я навеки одинок?
И был ли ты в моей пустыне,
Иль призрак лживый, мой же сон,
В укор неправедной гордыне
Врагом безликим вознесён?
Кто б ни был ты, явись мне снова,
Затми томительные дни,
И мрак безумия земного
Хоть перед смертью осени.
«Восходит Змий горящий снова…»
Восходит Змий горящий снова,
И мечет грозные лучи.
От волхвования ночного
Меня ты снова отлучи.
Труды подъемлю, – на дороги
Пойду безумен, зол и мал,
Забыв полночные чертоги,
Где я словам твоим внимал.
Но из земли возникнут снова
Твои холодные ключи, –
Тогда меня, всегда земного,
Ты в тихий сумрак заключи.
«Ты в стране недостижимой…»
Ты в стране недостижимой, –
Я в больной долине снов.
Друг, томительно любимый,
Слышу звук твоих шагов.
Содрогаясь, внемлю речи,
Вижу блеск твоих очей, –
Бледный призрак дивной встречи,
Привидение речей.
Расторгают эвмениды
Между нами все пути.
Я изгнанник, – все обиды
Должен я перенести.
Жизнью скучной и нелепой
Надо медленно мне жить,
Не роптать на рок свирепый,
И о тайном ворожить.
«И я возник из бездны дикой…»
И я возник из бездны дикой,
И вот цвету,
И созидаю мир великий, –
Мою мечту.
А то, что раньше возникало, –
Иные сны, –
Не в них ли кроется начало
Моей весны?
Моя мечта – и все пространства,
И все чреды,
Весь мир – одно моё убранство,
Мои следы.
И если ныне в бедном теле
Так тесно мне, –
Утешусь я в ином пределе,
В иной стране.
«Наивно верю временам…»
Наивно верю временам,
Покорно предаюсь пространствам, –
Земным изменчивым убранствам
И беспредельным небесам.
Хочу конца, ищу начала,
Предвижу роковой предел, –
Противоречий я хотел,
Мечта владычицею стала.
В жемчуги, злато и виссон,
Прелестница безумно-злая,
Она рядит, не уставая,
Земной таинственный мой сон.
«Если трудно мне жить, если больно дышать…»
Если трудно мне жить, если больно дышать,
Я в пустыню иду – о тебе помечтать,
О тебе рассказать перелётным ветрам,
О тебе погадать по лесным голосам.
Я позвал бы тебя, – не умею назвать;
За тобой бы послал, – да не смею послать;
Я пошёл бы к тебе, – да не знаю пути;
А и знал бы я путь, – так боялся б идти.
Я холодной тропой одиноко иду,
Я земное забыл и сокрытого жду, –
И безмолвная смерть поцелует меня,
И к тебе уведёт, тишиной осеня.
«Безгрешный сон…»
Безгрешный сон,
Святая ночь молчанья и печали!
Вы, сестры ясные, взошли на небосклон,
И о далёком возвещали.
Отрадный свет,
И на земле начертанные знаки!
Вам, сёстры ясные, земля моя в ответ
Взрастила грезящие маки.
В блестящем дне
Отрада есть, – надежда вдохновенья.
О, сёстры ясные, одна из вас ко мне
Сошла в тумане сновиденья!
«Прикован тяжким тяготением…»
Прикован тяжким тяготением
К моей земле,
Я тешусь кратким сновидением
В полночной мгле.
Летит душа освобождённая
В живой эфир,
И там находит, удивлённая,
За миром мир.
И мимоходом воплощается
В иных мирах,
И новой жизнью забавляется
В иных телах.
«Понимать твою игру…»
Понимать твою игру,
Может быть, и нелегко.
Ослабею – и умру,
Этот день недалеко.
Я умру, – а ты опять
Будешь звёзды зажигать,
Сеять чары и мечты, –
Будем снова я и ты.
Будем дети, будет смех,
Будет сладкая любовь,
Будет зло, и будет грех,
И опять прольётся кровь.
Снова круг мой завершив,
Стану мёртв и стану жив,
И твою игру прерву,
Может быть, и наяву.
«Я ухо приложил к земле…»
Я ухо приложил к земле,
Чтобы услышать конский топот, –
Но только ропот, только шёпот
Ко мне доходит по земле.
Нет громких стуков, нет покоя,
Но кто же шепчет, и о чём?
Кто под моим лежит плечом
И уху не дает покоя?
Ползет червяк? Растёт трава?
Вода ли капает до глины?
Молчат окрестные долины,
Земля суха, тиха трава.
Пророчит что-то тихий шёпот?
Иль, может быть, зовёт меня,
К покою вечному клоня,
Печальный ропот, темный шёпот?
«Земле раскрылись неслучайно…»